Линдси Келк - Я люблю… тебя!
О!
Вспомнила.
— Еще слишком рано, — сказала я в подушку, перекатившись на живот. Может, если лежать носом вниз достаточно долго, можно впасть в состояние комы? Будет приятный долгий сон. О, благословенная кома! Так, подумала я, открыв глаза, надо подниматься и что-то делать, а то так и с ума сойти недолго. Желать себе впасть в кому — это, знаете ли, слегка того. — Я хочу отлежаться.
— Уже почти десять часов, и так отлежалась, — отрезала Эм, подпрыгнув на кровати и соскочив на пол, как щенок лабрадора из рекламы собачьей еды. — Сегодня первый день твоей новой жизни. И это замечательно. А ну-ка поднимайся!
Я ощутила на щеках солнечные лучи и решила обязательно купить светонепроницаемые шторы как можно быстрее, ну просто первым делом. Вот тебе, Слоненок, и первая выгода[16].
— Что-то мне плоховато. — Я свесила ноги с кровати в надежде, что они как-нибудь стянут меня на пол целиком. — Это обязательная часть жизни одинокой женщины?
Эм сладко потянулась и кивнула:
— Надо повышать твою алкогольную толерантность. Я поставлю чайник. А ты проверь, Мэтью встал или нет.
Отключившись на диване ночью, я плохо помнила остальное. Вроде бы просыпалась второй раз часов в семь, меня снова вырвало, я выпила чаю, заказала пиццу и поиграла в «Отгадай, кто умрет», когда Мэтью включил сериал «Катастрофа». Дневное похмелье самое тяжелое. Взяв с меня слово, что я не засну в слезах, Мэтью и Эм позволили мне завалиться спать. Все это несколько смяло традиционный субботний ритуал, состоявший из стирки, просмотра DVD и похода в пиццерию, чтобы успеть вернуться к «Матчу дня». Зевая, я зачесала назад падавшие на лицо пряди и стянула непокорные космы на затылке. Странно, но вчера мне было намного веселее, чем в любые выходные за несколько лет. Впрочем, «веселее» — не то слово. Мне было гораздо интереснее.
Деревянные полы в спальне всегда холодные, даже солнечным утром вроде сегодняшнего, но когда я заставила себя встать, холод ощутила только одна подошва. Вторая нога стояла на чем-то мягком. На чем-то белом. Я снова плюхнулась на кровать и подняла то, что оказалось футболкой Саймона. Должно быть, улетела под кровать во время нашей пятничной секс-эскапады. Закрыв глаза, я вцепилась в ветхий хлопковый трикотаж, стараясь дышать медленно и ровно. Накануне я не разрыдалась перед сном главным образом потому, что у меня не было сил. Первая мера самозащиты моего организма — отключиться и поспать, но сегодня такое мне не светило. Меня ждали дела.
— Что сначала — душ или чай? — Эм заглянула в дверь. — В ванной комнате Мэтью, иди после него, если хочешь.
Я сунула футболку в наволочку и поспешно встала. Дневное похмелье незаметно перешло в утреннее. Уф…
— Душ, — сказала я, желая поскорее выйти из комнаты и оказаться как можно дальше от футболки Саймона. — Непременно душ.
Чашка чаю неминуемо приведет к разговору. Разговор неминуемо коснется Саймона. Разговор о Саймоне неминуемо вынесет мне мозг. Надо отвлечься. Обернутый полотенцем гей ростом под потолок не совсем то, о чем я думала, но именно такое зрелище ждало меня в гостиной. В принципе тоже отвлекло. Правда, не так сильно, как список дел, которому полагалось стать для меня пропуском в независимую, самостоятельную, одинокую жизнь.
— Господи, сколько же мы вчера выпили? — Мэтью потер переносицу и откинул мокрую голову на спинку дивана. — Вечером… Скорее днем. Давно мне так худо не было.
— Значит, нам с тобой нужно повышать толерантность к алкоголю, — сказала я, избегая смотреть в зеркало, но прежде чем успела отвернуться, из зеркала на меня уставилось огородное пугало типа кладбищенского сторожа. — Но как Эм выдерживает?
Подхватив мятую салфетку, я устроила привал на диване рядом с Мэтью. Он сидел, еще разгоряченный после душа, и от него пахло чистотой. А от меня — пороком.
— Готовишься к прыжку с тарзанки? — спросил он, глядя на список.
— Может, не сегодня, — ответила я, соображая, с чего начать. Хм…
— Согласись, спьяну мы генерируем гениальные идеи!
Новый имидж. Тренировки. Прыжок с тарзанки. Татуировка. Кавалер для свадебного торжества.
— Все-таки очень важно не давать резать вены в первые двадцать четыре часа.
Купить что-нибудь для себя. Написать письмо бывшему бойфренду. Путешествовать. Разыскать свою первую любовь. Нарушить закон.
— В душе справишься сама или нужна дружеская помощь? — не унимался Мэтью. — Отсюда вижу — тебе пора брить ноги, а сейчас с тебя станется перерезать бритвой что-нибудь важное.
— Не перережу, — пообещала я, положив салфетку на кофейный столик и направившись в ванную. — Можешь мне поверить.
Зеркало еще было запотевшим после омовения Мэтью, который вечно торчит в ванной по три часа, но быстрый мазок ладонью по стеклу позволил оценить серьезность ситуации. Стянутые в неаккуратный хвост соломенно-желтые волосы, вялая кожа, вчерашняя футболка. Будучи визажисткой, я привыкла критически рассматривать чужие лица под разным углом, стремясь ни более ни менее — к совершенству, но никогда не оценивала с профессиональной точки зрения себя. Если быть объективной, что я вижу? Серая вялая кожа, красные опухшие глаза, овал лица не виден, его скрыли волосы. Ох уж эти волосы! Никогда не позволила бы модели на фотосессии так выглядеть. Это ужасно. Отвратительно. А Саймону нравилось. Я вдруг почувствовала, что не могу выносить тяжесть своих волос, что они просто тянут меня к земле. Не желая больше видеть эту длинноволосую блондинку, я открыла шкафчик, схватила ножницы из набора первой помощи и откромсала свой хвост сразу под заколкой. В зеркале я увидела себя с ножницами в одной руке и пучком волос длиной два фута — в другой.
— Мэтью!!!
— Что? — Он осторожно посмотрел в узенькую щелочку. — Ты голая? Паук заполз, что ли? Ты уже разделась?
Я развела руки в стороны. Заколка соскользнула с остриженной головы и звучно ударилась о плитки пола. Концы волос с вызовом затрепыхались высоко над плечами. Не скажу, чтобы мне это шло.
— О Иисусе сладчайший! — Мэтью зажал рот ладонью, глядя на мое отражение квадратными глазами. Расширенными, непонимающими и слегка безумными. — Ты что наделала? Эмили!!!
Нижняя губа у меня задрожала, я не могла выпустить из рук ни ножницы, ни хвост. Я отвернулась от зеркала, не осмеливаясь оглянуться.
— Не знаю, — прошептала я. — Наверное, с ума сошла?
— Да нет, ты максимум как героиня «Прерванной жизни»[17]. Но это вполне логично, — сказал Мэтью, с опаской отбирая у меня ножницы. — Что ж ты меня не попросила, Анджелина?
